Неизменность однажды завоеванного счастья — иллюзия

«Первый год мы прожили счастливо, и вдруг все переменилось: муж почти все свободное время проводит с друзьями, домой приходит в девять, а то и в десять. Мне начинает казаться, что наша любовь позади…» Молодая черноглазая женщина, сидящая в кабинете, с надеждой смотрит в глаза психотерапевта.

«Наши отношения изменились через два года после свадьбы. Я-то радовалась: говорят, самый трудный первый год, а у нас два года безоблачных, и вдруг — такой холод…» — не скрывала слез другая посетительница.

Мучителен и непонятен женщине сам контраст внезапного холода с накалом недавних чувств: «Вчера еще в глаза глядел, а нынче все косится в сторону…» Особенно остро и болезненно переживается этот контраст тогда, когда счастье требовало борьбы, преодоления трудностей. Чем труднее досталась любовь, тем крепче в супружеской паре уверенность, что теперь она будет «сама по себе» набирать силу день ото дня. Этот настрой очень точно выразила одна женщина: «Мы поженились в 29 лет. Каждый из нас видел много зла, сталкивался с обманом. А теперь мы так счастливы вдвоем. Уверена, что выстраданное счастье — это навсегда!»

Неизменность однажды завоеванного счастья — иллюзия, опасный миф. Вообще любовные отношения опутаны таким количеством мифов, что для их развенчания нужно несколько специальных книг. Отношения двух людей постоянно движутся, как говорят психологи, «обладают динамикой», и нет в них ничего, что оставалось бы неизменным!

В неизменности любви еще несколько месяцев назад была убеждена Светлана. Она была замужем, когда познакомилась с Володей, и он был женат. Жили в разных городах: разрыв с первой семьей, расставание с налаженной жизнью обоим достались нелегко. Светлана с маленьким ребенком перебралась в Москву. Все пришлось брать с бою — прописку, работу, жилье. Вчетвером — Володин сын не захотел расстаться с отцом — ютились в крошечной комнатке. Но трудности только сплачивали семью. Все преодолели, получили квартиру, привыкли к новой семье дети.

И вдруг на Светлану подуло студеным ветром. Она привыкла, что они с мужем рассказывают друг другу «все-все, может быть, даже слишком». А тут она стала чувствовать, что он как-то отдаляется от нее. Пыталась вести себя как ни в чем ни бывало — он отмалчивался и еще больше уходил в свои дела. Начинала выспрашивать, плакать, упрекать — видела только, что эти разговоры до крайности тяжелы ему. Охладел? Разлюбил? Светлана выплакала все глаза, измучилась, не могла ни работать, ни заниматься детьми. Когда Володя привел ее в консультацию «Брак и семья», ей нужен был уже не только добрый советчик, но и врач.

— Володя изменился, он больше не любит, — твердила она. — Я хочу, чтобы все было как раньше.

«Хочу, чтобы было как раньше!» Как часто можно услышать от супругов эту фразу! В ней — целая жизненная философия: отношения любящих супругов не должны меняться. Если муж или жена начинают вести себя как-то необычно, — значит, любви больше нет. На самом деле любовь, как все живое, не может оставаться всегда одинаковой.

Что же произошло с Володей? Нет, Володя не разлюбил жену. И семья не стала для него менее дорога. Но он теперь и в самом деле не тот, что раньше. Нет былой потребности мчаться сломя голову домой, проводить с женой каждую свободную минуту, делиться всеми движениями души. Хочется поосновательнее заняться работой, подольше повозиться в лаборатории. Хочется встретиться со старым другом, который немного стесняется эффектной, ослепительно яркой Светы. Хочется просто побыть одному. И если бы не слезы жены, которые его так огорчают, Володя был бы вполне счастлив своим нынешним, более спокойным чувством.

То, что происходит с Володей, естественно, закономерно и свойственно любому из нас. В каждом из нас существуют одновременно две потребности. Одна из них — потребность в единении с другим человеком, в сближении с ним, в связанности, в зависимости от него (особенно в те периоды, когда мы остро нуждаемся в поддержке). Другая — потребность в самостоятельности, в независимости от других людей, в движении к своим собственным целям. Мы влюбляемся, сближаемся, сливаемся, делимся с любимым абсолютно всем, все время проводим вместе. Однако само сближение, нарастая, начинает усиливать другую нашу потребность — в самостоятельности, и в какой-то момент это заставляет нас немного разойтись, разъединиться. Такое отдаление происходит без всякого внешнего повода, оно — закономерная реакция на максимальную близость. Но как часто незнание этой особенности приводит к разводу!

Нужно сказать и еще об одном важном моменте. Наше воспитание является, как говорят психологи, «сексистским». В мальчиках воспитывают независимость, самостоятельность, а в девочке те же родители поощряют и стимулируют привязанность, стремление к единению, к постоянству. Вот и получается, что потребность в единении и самостоятельности у мужчин и женщин неодинакова, и это создает множество проблем.

У большинства пар можно уловить ту точку, в которой устанавливается как бы равновесие между двумя силами. Точка эта для каждой пары индивидуальна, неповторима. А потом потребность в сближении снова берет верх. И цикл повторяется.

Такое чередование — закон практически всеобщий. Даже образцовые супруги могут припомнить, как за неделями, месяцами полного единения наступали более «прохладные» периоды, а затем супругов вновь начинало неудержимо тянуть друг к другу.

Конечно, было бы куда проще, если бы душевные колебания, о которых мы сейчас говорим, шли параллельно, синхронно у обоих супругов. Но чаще всего бывает по-другому. Страстное чувство, любовь нередко объединяют в пару людей с разными характерами. Разной бывает у супругов потребность в эмоциональном сближении, разной способность к такому сближению. Супруги по-разному представляют себе, насколько близко нужно быть друг к другу. Причем особая сложность состоит в том, что представления эти в большинстве случаев неосознанные, мы редко о них задумываемся и еще реже их обсуждаем.

Как вы думаете, какое расстояние наиболее удобно для двух человек, увлеченных дружеской беседой? Полметра? Метр? Два метра? Вопрос кажется наивным, но, как выяснили психологи, каждый человек всегда, причем чисто интуитивно, располагается на одном, строго определенном расстоянии от собеседника. Больше оно или меньше — зависит прежде всего от того, к какой культуре мы принадлежим. Латиноамериканцы, к примеру, предпочитают вести разговор чуть ли не в десяти сантиметрах друг от друга. Попробуйте стать на таком расстоянии в разговоре со шведом или датчанином — он сочтет вас нахалом. Если же вы станете общаться с латиноамериканцем на такой же дистанции, как со шведом, южанин обвинит вас в холодности и недоброжелательности.

Так же четко и точно люди устанавливают между собой дистанцию в общении — психологи называют ев межличностным пространством.

Знаете ли вы, какая мера откровенности с вашей стороны, какая степень психологической открытости больше всего устраивает любимого человека? Не тяготит ли его ваша чрезмерная эмоциональная откровенность (при этом «чрезмерной» она может быть только для него, а кому-то другому покажется нормальной). А возможно, наоборот, он считает, что вы недостаточно делитесь с ним своими переживаниями?

Величина оптимального межличностного пространства у каждого человека своя; из этого психологического закона и вытекает своеобразная диалектика любви.

Когда, по мнению одного из супругов, другой превышает допустимый предел открытости в общении или «перегибает» с количеством общения, первый как бы «отодвигается». Во многих случаях это приводит к тому, что второй, чувствуя себя обиженным, тоже делает шаг назад. И тогда первый, увидев, что психологическое расстояние между ними слишком уж увеличилось, старается вновь приблизиться к партнеру.

Такие глубинные черты характера, как потребность в душевном тепле, величина этой потребности, величина оптимального межличностного пространства, формируются в раннем детстве: у большинства людей — примерно к 5 годам, у некоторых — к 7–8. Эти личностные качества, хотя и мало нами осознаются, являются весьма стойкими. Изменить их можно только с помощью длительной целенаправленной психотерапии.

В каких условиях росла Светлана? Она была любимым ребенком, «смыслом жизни» своих родителей. Эмоционально была очень близка и с матерью, и с отцом, причем с отцом даже больше. Отец проводил с маленькой дочуркой все свободное время, она с ним делилась всеми своими вначале детскими, а потом и взрослыми радостями и заботами. В обществе отца, в общении с ним Светлана испытывала максимальное чувство безопасности, максимальный психологический комфорт. Понятно, что для Светланы «нормальными» являются очень близкая эмоциональная связь, постоянное и откровенное общение.

В каких условиях рос Володя? Его детство не назовешь безоблачным. Отец Володи — человек сдержанный, не очень теплый, но ровный, особой близости с ним не было, но не было и конфликтов. Мать — энергичная, требовательная к себе и окружающим женщина, делала карьеру в хорошем смысле этого слова. Ее отношение к маленькому сыну полностью зависело от ситуации на работе. В те периоды, когда там все было благополучно, она бывала с сыном ласковой, приближала к себе, много с ним разговаривала. Когда же на работе становилось напряженнее, возникали трудности — а это случалось нередко, она резко отдаляла сына от себя, даже отталкивала.

Чем ближе мать подпускала к себе Володю в «благополучные» периоды своей профессиональной жизни, тем больнее был для мальчика внезапный, неожиданный холод. Ребенок ведь не может понять, что перемена в мамином отношении к нему вызвана «внешними» причинами — у него возникает ощущение, что мама перестала его любить оттого, что он в чем-то плохой, что у него что-то «не в порядке». Чтобы избежать этого мучительного ощущения, Володя и выработал неосознанный жизненный «сценарий»: вначале сблизиться с партнером, почти слиться с ним и тут же, испугавшись этой эмоциональной близости, уйти в себя. С помощью таких «маневров» мальчик сохранял ощущение психологической безопасности, внутреннего равновесия.

Эмоциональная близость с матерью в детстве грозила Володе отвержением, «непринятием». Эмоциональная близость со Светланой ничем ему не грозит — ведь для Светланы это обычное, необходимое ей состояние, и даже если она будет чрезмерно занята какими-то другими проблемами, отдаление от любимого будет незначительным. Володин жизненный «сценарий», помогавший ему в детстве, в новой ситуации не нужен (Володе не грозит отвержение) и даже вреден (Светлана болезненно реагирует на отдаление мужа). Поэтому обоим супругам станет лучше, если Володе удастся «переписать» заложенный в детстве «сценарий», сделать его более совершенным, более радостным.

Проблема ухода от «сценария» — важнейшая проблема многих и многих людей. Главное в борьбе с ним — внимание: каждый раз, когда вы собираетесь поступить в соответствии с привычным «сценарием», замечайте это, останавливайте себя и делайте то, что подсказывают вам жизненный опыт или ваши желания, стремления. К примеру, родители заложили в вас «сценарий»: «Будь скромным и не выделяйся!» («сценарий», как правило, у каждого довольно «разработанный», в нем подробно расписаны многие действия), а вы к годам 20–25 чувствуете, что обладаете какими-то способностями, энергией, предприимчивостью. Но голос Внутреннего Родителя все повторяет: «Не выделяйся!» Вот тут-то и надо поступить наперекор «сценарию»: сделать, сказать, не боясь «выделиться».

А как же помочь самой Светлане? Конечно, когда она поняла, что отдаление мужа по-своему естественно, что возникает оно не из-за уменьшения любви к ней и лишь на время, ей уже стало легче. Во всяком случае, мысли о разводе она отбросила. Но одного понимания недостаточно. Светлану удалось убедить, что ей нужно серьезно поработать над своим характером, воспитать в себе больше независимости.

Благодаря встрече с психологом в жизни Светланы многое изменилось. Она восстановила свои отношения с подругами, почти забытыми после встречи с Володей, вернулась к своему увлечению шитьем и вязанием. И это позволило ей сделать очень важное открытие: не стоит воспринимать периоды отдаления в любви как зло, пусть даже и неизбежное. В этих периодах есть и свои преимущества: благодаря им в супругах активнее развивается интерес к окружающему, к профессиональной деятельности, к друзьям. И когда они вновь приходят к сближению, их союз становится намного теснее и глубже.

Если для Светланы труден и болезнен период разъединения с любимым, то для многих людей главные трудности заключаются как раз в периоде сближения. «Не может быть! — скажет кто-то. — Что же радостнее тех недель или месяцев, в которые мы переходим к глубоким, доверительным отношениям?» Но вспомните: когда вы вступаете в близкие отношения с другим человеком, вы не только вынуждены отказаться от многих своих привычек. Главное — вы открываете себя, свою душу и становитесь уязвимым, беззащитным. Теперь вас так легко ранить, обидеть! И многие потенциально близкие люди так никогда и не достигают полного единения просто потому, что один из них или оба слишком боятся быть отвергнутыми. А как много разводов именно в этот период!

Как это ни парадоксально, но современная психология твердо знает: ощущение зарождающейся любви у многих с самого начала сопровождается чувством безотчетного страха — страха утратить независимость, уменьшить свою психологическую безопасность. Эти люди стремятся к любви — им так не хватало ее в детстве! — и в то же время боятся ее. Изо всех сил сопротивляются они тому, к чему так стремятся. Сдерживая свои чувства, не давая любви «поглотить» себя, они лишают себя радости любить, постоянно себя обкрадывают. Таким людям психологическая помощь просто необходима. Для них мы приведем небольшой психологический практикум.