Чему можно научить мозг?
Американец Орландо Серрелл может сказать, какой была погода в любой день за последние сорок лет, начиная с августа 1979 года.
Англичанин Стивен Уилтшир может нарисовать в мельчайших подробностях любое здание, которое видел хотя бы раз в жизни. А пролетев над городом на вертолете, может с идеальной точностью изобразить вид города сверху – со всеми улицами, переулками и домами.
Американец Ким Пик выучил наизусть 12 тысяч книг. Нет, специально он их не заучивал. А просто прочел и с первого раза запомнил дословно.
Как удалось этим людям развить в себе такие феноменальные способности? Длительными тренировками? Специальными упражнениями?
Нет, сами они никаких усилий не прилагали. Супервозможности достались им вместе с синдромом саванта. Кому-то от рождения, кому-то в результате травмы.
Дэниел Таммет в четыре года перенес тяжелейший приступ эпилепсии, после чего стал обладателем уникальной памяти. Однако память Таммета имеет свои особенности. В течение часа после встречи с человеком он помнит мельчайшие детали, такие как количество пуговиц на рубашке или форму ушей.
Но, встретив этого человека на улице на следующий день, Таммет может его уже не узнать.
Орландо Серрелл получил в школе на уроке физкультуры сильнейший удар мячом по голове. Именно с этого злополучного дня он начал помнить абсолютно все. Одноклассники завидовали феноменальной памяти Орландо. И напрасно. Со своим узконаправленным типом мышления Орландо Серреллу было трудно проходить даже обычные школьные тесты.
Ким Пик послужил прообразом героя фильма «Человек дождя». Аномалии развития головного мозга были у Пика врожденными. Он обладал уникальными интеллектуальными способностями. Но при этом так и не сумел научиться застегивать пуговицы на рубашке.
Стивен Уилтшир, владеющий феноменальной фотографической памятью, до девяти лет был не способен говорить. И до сих пор в основном общается с внешним миром с помощью рисунков.
По статистике ООН, в мире сегодня насчитывается 67 миллионов человек с аутичными расстройствами разной степени тяжести, и только 50 из них – обладают уникальными, сверхчеловеческими способностями, за которые им приходится платить значительными ограничениями своих возможностей в других областях.
Пятьдесят человек – капля в море. Но тем не менее это прецедент. Если мозг может работать в режиме сверхспособностей, пусть даже в результате травм или повреждений, значит, он в принципе на это способен и такие способности теоретически возможно развить?
Да, безусловно, вполне возможно. Где граница того, чему можно обучить мозг, – неизвестно. Однако известно и доказано на практике, что эта граница пролегает далеко за пределами наших обычных представлений о возможностях уникального инструмента, размещенного у нас на плечах.
В 1890 году два американских психолога, Уильям Джеймс и Борис Сайдис, разработали теорию ускоренного развития ребенка. И когда у Бориса Сайдиса родился сын Уильям, они проверили свою теорию на практике.
Обучение мальчика шло на девяти языках: родном английском, французском, немецком, русском, иврите, турецком, армянском, греческом и латыни. К полутора годам Уильям свободно читал на английском. К пяти в совершенстве владел всеми девятью языками, на которых шло его обучение. К восьми написал 4 книги.
В 11 лет Уильям поступил в Гарвард, в 12 его пригласили читать лекции по четырехмерному пространству. В 17 лет вел курс неевклидовой геометрии и тригонометрии в Университете Райса.
Случай с Уильямом, конечно, далеко не единственный. Например, англичанин Доминик О’Брайен развил у своего мозга невероятную память. О’Брайен способен запоминать по 300 иностранных слов в час. Память он начал тренировать в 30 лет. Сейчас Доминику 60, и он шестикратный чемпион мира по памяти.
Американка Эллен Будро развила у своего мозга способность к эхолокации. Эллен родилась слепой и научилась видеть так, как видят летучие мыши. Ее мозг переводит звуковую информацию в зрительные образы. Эллен прекрасно ориентируется в незнакомом пространстве, не натыкается на стены, обходит предметы. При этом она постоянно напевает себе под нос, «ощупывая» с помощью звуковой волны пространство перед собой.
Ту же способность развил у своего мозга американец Бен Андервуд, который родился зрячим, но потерял зрение в результате болезни.
Новозеландец Гарольд Вильямс научился говорить на 58 языках. Начал с языков меланезийцев и полинезийцев. Потом выучил русский – чтобы прочитать в оригинале «Анну Каренину». А потом доучил еще французский, немецкий, испанский, итальянский, японский, староирландский, венгерский, чешский, албанский, древнеегипетский, китайский, финский, эстонский, латышский, грузинский, татарский, суахили, иврит, латынь и еще 36 языков.
Американец Шон Адам научил свой мозг читать со скоростью 4550 слов в минуту. В 2003 году он стал чемпионом мира по скорочтению.
Каким образом это возможно?
С развитием нейробиологии ученым стал понятен механизм тренировки выдающихся способностей. Этот механизм очень прост. Никаких чудес – просто усердный труд и упорство.
Канадский социолог Малкольм Гладуэлл высчитал, сколько часов нужно потратить на то, чтобы развить любую интеллектуальную способность с нуля до уровня, значительно превышающего общечеловеческий.
У Гладуэлла получилось 10 тысяч часов. То есть примерно 13 лет, если заниматься по два часа ежедневно. И это, скорее всего, очень оптимистичный расчет. Поскольку в реальности люди, развившие в себе феноменальные возможности, занимаются этим большую часть жизни[79].
Основной вопрос в отношении сверхспособностей – это не то, возможно ли их развить, а то, имеет ли смысл этим заниматься? Конечно, в случае физических проблем – таких, как у Эллен Будро или Бена Андервуда, – выбора нет.
Но в остальных случаях с рациональной точки зрения вкладывать силы и время в развитие сверхспособностей едва ли имеет смысл.
Зачем тратить годы на то, чтобы научиться делить и умножать в уме 10-значные цифры, если существуют калькуляторы? Зачем тренировать память до сверхчеловеческого уровня, если Google все равно помнит больше?
Если мозг может работать в режиме сверхспособностей, пусть даже в результате травм или повреждений, значит, он в принципе на это способен и такие способности теоретически возможно развить?
Развитие одной специфической способности до невероятно высокого уровня сегодня, в эпоху Интернета, дает немного, зато отнимает огромное количество времени.
Но самое главное то, что развитие таких специфических способностей вовсе не делает ваш мозг умнее.
Существует понятие «эффект переноса». Оно касается того, как отражается на работе мозга развитие одной специфической способности. И очень часто оказывается, что никак. Если вы научитесь сверхскоростным вычислениям в уме, это не сделает вас умнее. Если вы разовьете память до того уровня, что будете помнить дословно прочитанную книгу, это не увеличит вашего интеллекта.
В большинстве случаев развитие специфической способности только это и дает – единичную специфическую способность и ничего больше.
Несколько лет назад американские психологи провели масштабное исследование, в котором участвовало одиннадцать с половиной тысяч человек разного возраста и уровня образования.
Участники исследования в течение полутора месяцев по три раза в неделю отвечали на вопросы повторяющихся серий тестов, в каждом случае выбирая из нескольких вариантов ответа.
Все участники быстро адаптировались к этой задаче. С каждым разом они проходили тесты все быстрее. Однако когда те же тесты были предложены участникам без вариантов ответов, большинство из них пройти тест не смогли.
«Эффекта переноса» не произошло. Мозг каждого участника научился быстро отвечать на вопросы теста, выбирая из предложенных вариантов ответа. Но когда задача была изменена, справиться с ней не смог.
Означает ли это, что мозг развивать бессмысленно?
Нет, конечно. Просто в сегодняшних условиях намного более рациональным является развивать не специфические единичные способности мозга, а его общий интеллектуальный уровень, скорость работы, способность к обучению, способность усваивать новые знания. То есть те качества мозга, которые неспецифичны и применимы в самых различных ситуациях.
О том, как это сделать, – в главе «Как сделать мозг еще умнее?».
«Чтобы в полной мере ощущать полноту жизни, мы должны учиться. Когда жизнь или отношения с человеком становятся слишком предсказуемыми и кажется, что больше нечему учиться, мы начинаем чувствовать беспокойство. Это своего рода протест пластичного мозга, который „скучает“ без работы».
Норман Дойдж (Norman Doidge), психиатр, доктор медицины, Центр психоаналитического обучения и исследований Колумбийского университета в Нью-Йорке (Columbia University) и факультета психиатрии Университета Торонто (University of Toronto).«Пластичность мозга: Потрясающие факты о том, как мысли способны менять структуру и функции нашего мозга» («The Brain That Changes Itself: Stories of Personal Triumph from the Frontiers of Brain Science»), 2007 г.
| |
| Читайте также |
