Особенности женских и мужских кризисов сквозь призму одного международного развода

Принято считать (во всяком случае среди тех, кто интересуется психологией), что знание психологии – надежный инструмент в руках образованного человека, гарантия от неудач. Но все мы, включая психологов и образованных людей, оказываемся, как герои пьес, только в предлагаемых обстоятельствах.

И вот представьте себе обстоятельства: все участники и свидетели истории живут в разных странах, на разных континентах, более того – на разных полушариях (двенадцать часов разницы во времени). Он в Ванкувере, она в Москве. И оба они в браке. Но у них любовь. Причем любовь вполне определенного свойства, выросшая из личностного кризиса средних лет. Им по сорок, их супругам тоже по сорок. Эмоциональный накал не меньше, чем в «гормональные» двадцать, но отягощенный детьми. По двое детей – и там и тут. Мальчики, девочки. Другие родственники тоже живы и готовы обсуждать вопросы материального наследования, что при явной перспективе развода превращает ситуацию в неразрешимую.

Нужно сказать, что в каком бы возрасте ни случались романы, все влюбленные отличаются исключительной наивностью. В их воображении все проблемы решаются легко, на счет раз. Любовь придает им силы мечтать и действовать вслед за мечтами, как будто мир превратился в детский сад, или аквариум, заполненный верткими рыбками, или луг, над которым вьются легкокрылые мотыльки и бабочки. Так бывают счастливы только дети, потому что они думают, что все люди вокруг – такие же восторженные и влюбленные существа. Это-то и делает влюбленных уязвимыми.

Но все-таки они были счастливы первые два месяца, пока общались в Интернете и никто из домашних не догадывался о причинах особого блеска в глазах взрослой тети из Москвы и взрослого дяди из Ванкувера…

Для тех, кому еще нет и сорока, приведу краткое содержание кризисов этого возраста. Кризисов – потому что у женщин и мужчин они разные, противоположные и, может, поэтому совместимые.

Кризис – это тотальная остановка развития психики. Куда ни кинь – везде клин. Ничего не получается, ничему нельзя отдать предпочтение. Вроде человек жив, а начнешь с ним разговаривать – не обнаружишь ни ярких желаний, ни оригинальных суждений, ни интереса к событиям. Да и интереса к самому себе у него нет. Каждый день он проживает как предыдущий, вяло, механически, без вкуса. Разве что изображает успех – улыбается и рядится в яркие одежды. Да и то только для того, чтобы поддержать имидж и заработать не меньше, чем вчера, чтобы уж совсем признаков упадка нельзя было обнаружить. Короче, фанера, а не песня.

Любовь – это всегда реакция на кризис (если мы говорим о большом спасительном чувстве, которое одно и помогает нам найти в себе силы сконцентрироваться, пересмотреть все свои ресурсы, перебрать себя по винтику и отыскать запас возможностей для роста и движения вперед).

И вот такой человек по имени Кирилл, которого судьба занесла в Ванкувер со своей семьей, иммигрант из бывшего СССР, бывший управляющий банком, отец двоих детей – мальчика и девочки, сидит себе в офисе в должности охранника за монитором компьютера и мается знаменитой русской тоской: нет смысла в жизни – хоть убей. Работе своей он отдаваться не может; никто охраняемый им банк уже двадцать лет не грабил, и вряд ли еще в ближайшие двадцать это произойдет – так что тут ждать событий не приходится. Дома жена, вечно довольная тем, что как это она хорошо придумала – эмигрировать в Канаду. Любит считать денежки и жаловаться на детей. Кирилл с досадой понимает, что в жизни жены и то смысла побольше, чем у него, она детей растит. А он только и делает, что зарабатывает деньги, которые тут же куда-то уходят. И так годами…

И вот когда все события жизни исчерпаны, человек теряет всякую перспективу, всякую связь с реальностью, а затем и вовсе погружается почти в физиологический сон. И начинает чувствовать свое тело как-то по-особому – остро. Одно оно теперь в его распоряжении. И оно его не радует. Не получая достаточных стимулов извне, оно едва вспоминает, что такое быть в тонусе, на скаку, в полном апорте – или как это там называется у собачников или коневодов? В полном аллюре? Ладно. В полном мармеладе, шоколаде и шампанском.

Неужели это все?! Больше не будет праздника, подъема, любви и оргазмов?

И вот Кирилл от нечего делать пишет на сайт «Одноклассники» письмо.

Любовь приходит, когда окончательно накрывает безнадега. Это такой фокус внутри сформирован: в критический момент приходит волшебник и все начинает меняться. Таким волшебником, вернее волшебницей, и предстояло стать специалисту по кредитам одного неслабого московского банка Любе, тоже сорока лет от роду, переживающей свой психологический кризис.

Кризис женщины, в отличие от мужского, проявляется в неудержимом энтузиазме. Если мужчина забывает все вплоть до плоти, то женщина вспоминает все, в том числе бесчисленных мальчиков из детского сада, и отвечает на любое проявление жизни вокруг многосерийными оргазмами. Мужчина и женщина в антифазе.

Роковое сплетение судеб.

Люба и Кирилл – бывшие одноклассники. Люба, которая посещает по сто сайтов в день, конечно, первой находит его письмо на сайте «Одноклассники. pу». Она тут же откликается, не подумав о последствиях. Кирилл пишет ей любовное признание не моргнув глазом: он насколько мертв, что ему и терять нечего. И Люба, конечно, не тормознув ни секунды, пишет, что она тоже его любила, все это время ждала, верила и рада, что они, наконец, могут быть счастливы вместе. Возможно, если бы ей написал не Кирилл, а Венедикт, реакция была бы такой же бурной и однозначной. Но написал Кирилл.

Пьяным и влюбленным море по колено. Что происходит с психикой в это время? Блокируется контроль над поведением. Если говорить языком Фрейда, у человека перестает работать Супер-Эго, если по-русски – нет ни стыда, ни совести. Все, что было для человека дорого, важно – мораль, принципы, выверенные годами истины – все отвергается им напрочь. Психика как бы переворачивается с ног на голову. Верхние этажи становятся нижними. На свободу вырывается сидевший до сих пор в углу ребенок – с его желаниями, капризами, накопленными годами фантазиями, о которых он не рассказывал никому. Этот ребенок хочет праздника и свободы от всяких обязательств.

До сих пор мы говорили о признаках кризиса сорока лет, которые могут проявиться и у француза, и у итальянца. Но человека из России отличает, как известно, особый размах. Если уж он начал праздновать, будет гулять до последнего своего вздоха. Поэтому когда мне позвонила женщина из Ванкувера, жена Кирилла, я поняла, что дело наше уже проиграно, нужно готовить ее к худшему. А самой отказываться от консультаций, потому что помочь ей я вряд ли смогу.

– Я не консультирую по телефону. В Канаде должны быть свои психологи, это их хлеб.

– Если вы о гонораре, вам передадут деньги.

– Не только. Чтобы консультировать, нужна обратная реакция. Я вас не вижу.

– Мне никто, кроме вас, не поможет. Подруга из Детройта мне рассказала о вас.

– Здорово. Не звоните мне больше.

– Тогда можно, я буду вам писать?

– Но мне некогда вам отвечать.

– А вы и не читайте. Лишь вы были рядом. Мне этого достаточно.

И она заплакала горько, по-детски. Ну что тут поделаешь? Иногда психолог нужен для того, чтобы достойно проиграть. Скажу заранее, что с этой задачей мы справились блестяще.

Конечно, признавшись в любви Любови, Кирилл попал в свою собственную ловушку. Его письмо было лишь запоздалым признанием в любви, на которое он не решился в прошлом – тогда, двадцать три года назад. Двадцать три года! После просмотра сериалов, кажется, что достаточно двух дней, чтобы, намучившись, сообразить, что пора сдаваться. Двадцать три года! Позади институт, работа, семья, дети. Впереди проплешины и пивной живот. А кажется, что все было только вчера.

Убийственная вещь – эффект незавершенного действия. Если что-то не закончить, прервать на полуслове, оно долго будет мучить тебя, долго-долго, если не всю жизнь. Не решившись позвать ее замуж тогда, он решил это сделать сегодня, снова почувствовав себя женихом. Так иногда мужчины влезают в свои старые брюки или пиджаки, крутятся перед зеркалом, не нарадуются: «Надо же, я еще ничего!»

Интернет до неприличия раскрепостил мужчин. По некоторым данным, до 80 % трафика тратится на порносайты. После того как самые смелые фантазии могут быть удовлетворены, мужчина чувствует облегчение и готовность и дальше вести себя спонтанно, открыто, не стесняясь своих желаний. Кирилл написал не просто: «Я люблю тебя, Люба!» Он написал конкретнее: «Я хочу тебя каждый день!»

Это очень важно. Сексуальный статус мужчины в период кризиса превыше всего. Существует некий круг вопросов, которые задает себе мужчина, испугавшись первой седины и первого снижения потенции.

Первый круг суждений – сомнения: «Был ли я счастлив как мужчина?», «С той ли женщиной живу?», «В достаточной ли мере ценят мою потенцию?», «Понимает ли моя жена, в чем ее счастье?», «Не связана ли потеря интереса к сексу с тем, что я слишком долго живу не с той женщиной?»

Второй круг суждений – убеждения: «Ясно, что попадись мне другая, и судьба могла бы сложиться лучше, легче, веселее», «Я еще молод, полон сил и могу создать новую семью!», «Теперь я опытен и уже не повторю ошибок молодости», «Дети уже выросли и не нуждаются в моей опеке», «Я встретил старую возлюбленную, а это само по себе добрый знак! Я – избранник судьбы!» (на самом деле это не судьба, а сам мужчина искал приключений на свою голову), «Я так много страдал и так много работал, что уж точно заслужил поощрение. Да что там поощрение – счастье!», «На работе полно мужиков, которые развелись. Все им завидуют. Будут завидовать и мне».

Третий круг суждений – мечты: «Женщина, которую я люблю, опытна. Она все поймет и знает, как решать сложные проблемы», «Опытной женщине не нужно все объяснять на пальцах – она сама обо всем догадается», «Опытная женщина знает, как расшевелить мужчину», «Наконец-то исполнятся все мои желания и мечты!»

Четвертый круг суждений – прошлое: «Жену можно бросить, потому что она уже урвала свое счастье. Я ей ничего не должен», «Жена меня недооценивала, теперь узнает, кого потеряла», «Жена никуда не денется. К ней всегда можно вернуться», «Имущество разделим пополам. Дети, конечно, останутся с женой. Но я буду им помогать».

Больше всего мужчинам нравится витать мыслями в третьем круге, в мечтах, и этим они абсолютно напоминают себя двадцатилетней давности. Внутренне самоуверенные, жаждущие перемен и мужских подвигов, полагающиеся на опыт женщины, они умудряются отрешиться от прошлого, как будто двадцати лет и не было, забыть сомнения и опираться на холодную мужскую логику.

Продолжение истории… Ни Кирилл, ни его супруга Светлана ничего не знали о специфике разводов. Обессиленный своей жизнью в чужой стране, Кирилл надеялся на чудо. Каждый день при каждом удобном случае он припадал к Интернету. Более того, он по-детски искренне признался супруге, что влюбился. Но сочувствия не дождался. Светлана долго плакала. Как будто это она влюбилась в мужчину где-то на другом конце света.

Трагедия жизни в неродной стране состоит в том, что наиболее трудные времена наступают не тогда, когда их ждешь. На втором году. Уже и дом куплен в кредит, и дети ходят в школу, и вся семья села за руль. И вдруг догоняет усталость. Сил черпать неоткуда, не от кого. Да и жить незачем. А тут еще кризис сорока лет. Такой «гамбургер» образуется – напалм для здоровья.

Два месяца пытки состояли в том, что влюбленные хотя и могли разговаривать, друг друга не видели и, соответственно, не были уверены в том, что сила нахлынувших чувств вынесет их на берег и даст отдохнуть. Мы со Светланой боролись за мужа. Покупали соблазнительное белье, устраивали ужины, говорили правильные слова. Но ему как голову свернуло. «Глаза стеклянные, голос упавший, взгляд отрешенный!» – писала мне Света. Она была убеждена, что дело в особых практиках влияния, которыми владеет соперница. Якобы есть такие формулы внушения, которые напрочь отбивают мозги человеку и делают из него послушного теленка. Что-то вроде нейролингвистического программирования, но более завуалированно.

Светлана сама интересовалась предметом, как все серьезные домохозяйки. Получая возможность сидеть дома с детьми, женщины чувствуют себя обязанными как-то по-особому проводить время. Идея посвящения себя семье, детям, обществу, высоким идеалам очень дорога нашим домохозяйкам. Они особо дорожат своей сакральной ролью и не покладая рук хранят очаг на самых высоких сакральных уровнях. Все виды йоги, астрология, нумерология, гадание идут в ход. Со временем каждая из подобных «святых» домохозяек на деле достигает таких высот в трактовке самых простых вопросов, что уж у нее нельзя получить простых и внятных ответов на вопросы, где в доме соль или как лучше заварить кофе. Потому что и кофе, и соль превратились за это время в особые материи или сущности и с ними больше вот так вот просто нельзя.

С моей скучной точки зрения специалиста, Светлана просто не хотела признаваться себе и людям, что немало сделала для того, чтобы ее муж тайком подумывал о других женщинах.

Беда ее состояла в том, что она упрямо не верила в саму возможность развода. Нет разводов – и все тут. «У нас никто не разводился и разводиться не собирается!» Человек, который не верит в развод, напоминает человека, который не верит в Страшный суд. Он живет, как ему вздумается, – ему, как догадывался Достоевский, все позволено. Поэтому мужа никто особо в качестве самостоятельной единицы не рассматривал. «Семья – это я и дети! Отнимите меня и детей – и у вас не будет семьи!» – вот вам определение семьи убежденной в вечности семейного космоса домохозяйки.

Мужья в таких семьях очень быстро теряют интерес к жизни. Их истинная жизнь протекает в фантазиях. В глаза им никто не смотрит, а просто велят делать то, что «нужно для семьи». «Семья» превращается в идола, которому постоянно нужно приносить жертву.

Этап тихого помешательства в нашей разводящейся паре сменился периодом активных и подлых действий. Сначала в Москву метнулась Светлана, потом сам Кирилл. Предметом их интересов и разведки были счета, оставшиеся в Москве квартиры, родственники, которые могли занять ту или иную сторону и повлиять на исход схватки.

Кирилл, конечно, летел на крыльях любви. Пять дней от него не было ни слуху ни духу. Потом он тихо вернулся домой, никого не предупредив. Открыл дверь своим ключом, лег на кушетку и тихо заплакал.